Самуил Маршак
Днем барон сказал крестьянам:
«Шапку с головы долой!»
Ночью отдал партизанам
Каску вместе с головой.
О том, как хороша природа,
Не часто говорит народ
Под этой синью небосвода,
Над этой бледной синью вод.
Не о закате, не о зыби,
Что серебрится вдалеке,-
Народ беседует о рыбе,
Нужна ли рифма, например?
Ведь нет же рифмы у Гомера.
А для чего стихам размер?
Пожалуй, можно без размера.
Стихам не нужно запятых.
Им ни к чему тире и точки.
Не упразднить ли самый стих?
Ты старомоден. Вот расплата
За то, что в моде был когда-то.
Горел костер под небом Крыма,
Стреляя звездами во тьму,
А мне смолистый запах дыма
Напомнил Горького1 в Крыму.
Он слушал буйный шум прибоя
И треск обугленной коры.
И, верно, видел пред собою
Нет, нелегко в порядок привести
Ночное незаполненное время.
Не обкатать его, не утрясти
С пустотами и впадинами всеми.
Не перейти его, не обойти,
А без него грядущее закрыто...
Но вот доходим до конца пути,
Немало книжек выпущено мной,
Но все они умчались, точно птицы.
И я остался автором одной
Последней, недописанной страницы.
Не знаю, когда прилетел соловей,
Не знаю, где был он зимой,
Но полночь наполнил он песней своей,
Когда воротился домой.
Весь мир соловьиною песней прошит.
То слышится где-то свирель,
То что-то рокочет, журчит и стучит
Не знает вечность ни родства, ни племени,
Чужда ей боль рождений и смертей.
А у меньшой сестры ее - у времени -
Бесчисленное множество детей.
Столетья разрешаются от бремени.
Плоды приносят год, и день, и час.
Пока в руках у нас частица времени,
Различным образом державы
Свои украсили гербы.
Вот леопард, орел двуглавый
И лев, встающий на дыбы.
Таков обычай был старинный,—
Чтоб с государственных гербов
Грозил соседям лик звериный
Мой друг, зачем о молодости лет
Ты объявляешь публике читающей?
Тот, кто еще не начал,- не поэт,
А кто уж начал,- тот не начинающий.
За окнами сумрак ранний
На свет и на тьму похож,—
Будто на синем плане
Нового дня чертеж.
Вижу, привстав с постели,
Как выступают из мглы
Строгие лесенки елей,
